Взято из поста в моем дневнике
Возможно, что кого-нибудь это повествование заинтересует, хотя оно велико по размеру и содержит достаточно много фотографий. Сегодня помещаю - первую часть.
Из воспоминаний и дневника Пьера Жильяра
Трагическая судьба Русской Императорской Фамилии
(фрагменты из книги)
Фото:
Пьер Жильяр со своими ученицами Великими Княжнами Ольгой и Татьяной. Фото
Император и Императрица думали,
что они умирают за Отчизну.
Они умерли за все человечество.
Пьер Жильяр
что они умирают за Отчизну.
Они умерли за все человечество.
Пьер Жильяр
Текст+9 фото(510 Кб!!!) :Так мы дожили до Рождественских праздников
Уже загодя Императрица и Великие Княжны целыми неделями собственноручно приготовляли подарки к Святкам для каждого из нас и для всей прислуги. Императрица раздала нам много шерстяных фуфаек, которые сама связала, чтобы проявлением трогательного внимания выразить свою признательность тем, кто остался до конца с ними.
24 декабря/6 января священник отслужил в доме всенощную, после чего все собрались в большом зале… И как велика была радость детей поднести каждому из нас предназначенный ему «сюрприз»! Мы чувствовали, что составляли все одну большую семью, и старались забыть на время все, что пришлось пережить тяжелого, чтобы искренно, всем сердцем насладиться этими светлыми минутами задушевной близости. На следующий день мы отправились в церковь. По приказанию священника диакон провозгласил «многолетие» Царской Семье. Это было безрассудством, так как могло лишь навлечь на священника возмездие со стороны солдатских комитетов. И действительно, они потребовали под угрозой смерти отрешения священника. Это омрачило наше светлое, праздничное настроение.
Начиная с 1/14 января 1918 года я снова принялся за свой дневник, который забросил со времени нашего отъезда в Тобольск. Я приведу здесь несколько выдержек из него, как сделал это, описывая наше царскосельское заключение.
Понедельник, 14 января (1 января ст. ст.).
Сегодня утром мы ходили в церковь, где в первый раз служил новый священник, так как отец Василий, виновник провозглашения многолетия, архиепископом Гермогеном заточен в Абалацкий монастырь.
Среда, 16 января.
В два часа пополудни состоялось объединенное собрание гарнизонного солдатского комитета, которое решило большинством в 100 голосов против 85 запретить ношение погон офицерам и солдатам.
Четверг, 17 января.
Сегодня утром полковник Кобылинский пришел в штатском, настолько ему противно носить офицерскую форму без погон.
Пятница, 18 января.
Священник и певчие, заместившие певших у нас четырех монахинь, пришли в три часа. Сегодня – водосвятие, и новый батюшка в первый раз служит в доме. Когда очередь подойти к кресту дошла до Алексея Николаевича и он к нему приложился, священник, нагнувшись, поцеловал его в лоб.
С. Егорнов. Портрет цесаревича Алексея Николаевича. 1911
После обеда генерал Татищев и князь Долгоруков подходят к Императору и умоляют его снять погоны во избежание насилия со стороны солдат. В Государе чувствуется глубокое возмущение и внутренняя борьба; затем он обменивается взглядом и несколькими словами с Императрицей…
Св. Император Николай II
Снова вполне овладевает собой и молча покоряется.
Суббота, 19 января.
Сегодня утром мы ходили в церковь. Император надел бурку, которая носится всегда без погон. Что касается Алексея Николаевича, то он спрятал свои погоны под башлыком.
Цесаревич Алексей Николаевич. Фото
Императрица сказала мне сегодня, что Император и она приглашают меня впредь оставаться к вечернему чаю. Поэтому я находился наверху до десяти часов, когда Великие Княжны ушли к себе. Алексей Николаевич ложился всегда в девять часов.
К вечернему чаю, который Императрица сама разливала, обыкновенно оставались графиня Гендрикова, генерал Татищев, князь Долгоруков, а когда позволяли их занятия – то и госпожа Шнейдер и доктор Боткин. Эти часы, проведенные в безыскусной откровенной беседе, в тесном кругу близких друг другу людей, дали мне возможность постигнуть все богатство душевных качеств, всю безграничную доброту Императора и Императрицы; красота и величие их души трогали глубоко.
Государь Николай II и Государыня Александра Федоровна. Фото
Теперь я один лишь остался в живых из всех тех, кто бывал на этих вечерних чаях в Тобольске.
Понедельник, 21 января.
За ночь выпал глубокий снег. Мы начали строить «ледяную гору».
Пятница, 25 января (12 января по ст. ст.).
День тезоименитства Татьяны Николаевны. Молебен в доме. Прекрасный, солнечный зимний день – пятнадцать градусов. Продолжаем, как и в предыдущие дни, строить нашу ледяную гору; солдаты из караула приходили помогать нам.
Среда, 30 января.
Сегодня в карауле – наше хорошее отделение четвертого полка. Император и дети ходили к солдатам в караульное помещение.
Суббота, 2 февраля.
Князь Долгоруков и я полили сегодня гору. Мы натаскали тридцать ведер воды. Было так холодно (23 градуса R), что вода замерзала по дороге от кухонного крана к горе. И ведра, и гора «курились» паром. С завтрашнего дня дети смогут кататься с горы.
Понедельник, 4 февраля.
Говорят, что термометр эту ночь опустился ниже -30 градусов R. Ужасный ветер. В спальне Великих Княжон, где они помещаются вчетвером, - настоящий ледник.
Великие Княжны
Среда, 6 февраля.
По почину второго полка солдаты решили, что комиссар Панкратов и его помощник Никольский должны оставить свои посты.
Пятница, 8 февраля.
Солдаты решили заместить Панкратова большевистским комиссаром, которого должны прислать из Москвы. Дела все более и более портятся. Оказывается, что уже прекратилось состояние войны между советсткой Россией, с одной стороны, и Германией, Австрией и Болгарией, с другой. Армия растаяла, но мир Лениным и Троцким все еще не подписан.
Среда, 13 февраля.
Император сообщил мне, что вследствие демобилизации армии многие сроки службы распущены. Все старые – лучшие – солдаты скоро нас покинут. Император, по-видимому, озабочен: эта перемена может иметь для нас крайне печальные последствия.
Пятница, 15 февраля.
Часть солдат уже разъехалась. Они приходили потихоньку проститься с Царской Семьей. За вечерним чаем генерал Татищев чистосердечно выразил свое восхищение той задушевной семейной жизнью, которая объединила Императора, Императрицу и детей, в чем он теперь воочию убедился. Государь взглянул, улыбаясь, на Императрицу. «Ты слышишь, - сказал он, - что сейчас сказал Татищев. – Потом с обычной своей добротой и не без оттенка иронии он добавил: - Если и вы, Татищев, будучи моим генерал-адъютантом и имея столько случае быть хорошо осведомленным, все же так плохо нас знали, - как же вы хотите, чтобы мы с Императрицей обижались на то, что о нас пишут в газетах».
Среда, 20 февраля.
Император сообщил мне, что немцы взяли Ревель, Ровно и так далее и что они продолжают продвигаться по всему фронту. Видно, как он глубоко опечален.
Понедельник, 25 февраля.
Полковник Кобылинский получил телеграмму, оповещавшую его, что начиная с 1 марта «Николай Романов и его семья должны быть переведены на солдатский паек и что каждый член семьи может получать шестьсот рублей в месяц за счет процентов с личного их состояния». До настоящего времени все издержки оплачивались государством, теперь же придется вести все наше хозяйство на четыре тысячи двести рублей в месяц.
Вторник, 26 февраля.
Императрица просила меня помочь ей вести счета и установить смету расходов. У нее осталась кое-какая экономия, которую она сделала из денег, отпущенных на ее гардероб.
Среда, 27 февраля.
Император, шутя, объявил нам, что раз уж так пошло, что все назначают комиссии, то и он решил составить комитет для вершения дел нашей коммуны. Комитет этот будет состоять из генерала Татищева, князя Долгорукова. И меня. И вот мы «заседали» сегодня днем и пришли к заключению, что надобно сократить наш штат прислуги. От этой грустной необходимости невольно щемит сердце: придется уволить десять человек прислуги, из коих многие привезли с собой в Тобольск свои семьи. Когда мы докладываем об этом решении Государю и Государыне, мы видим, какое глубокое огорчение оно им причиняет: им слишком тяжело расставаться со слугами, которые могут быть доведены до полной нищеты за свою преданность.
Пятница, 1 Марта.
Вступил в силу новый режим. Начиная с сегодняшнего дня масло и кофе исключены с нашего стола как предметы роскоши.
Понедельник, 4 марта.
Солдатский комитет решил разрушить гору, которую мы выстроили (а это было такое большое развлечение для детей), - за то, что Император и Императрица взошли на гору, чтобы хоть издали присутствовать при отъезде солдат 4-го полка. Теперь с каждым днем все новые притеснения ложатся на приближенных к Царю лиц, точно так же, как и на Царскую семью. Уже давно мы не можем выйти из дома, иначе как в сопровождении солдата; вероятно, нас скоро лишат и этой последней тени свободы.
Царская Семья под арестом
Вторник, 5 марта.
Солдаты пришли вчера вечером, как злодеи, - хотя они, видимо, чувствовали, что делают низость, - и, разбив нашу гору кирками, снесли ее. Дети – в отчаянии.
Пятница, 15 марта.
Жители города, когда до них дошли слухи о нашем положении, всеми возможными способами стараются доставить нам яйца, сладости, пирожное.
Воскресенье, 17 марта.
Разгар масленицы. В городе все веселятся. Под окнами мчатся взад и вперед сани; неумолчный шум колокольчиков, бубенцов, гармоники, песен… Дети начинают тосковать: они, словно в клетке, бродят по двору, тесно обнесенному высокими, наглухо сколоченными досками. С тех пор как разнесли их гору, единственное развлечение детей – пилить и колоть дрова.
Государь Николай II с сыном цесаревичем Алексеем. Тобольск. 1918 г. Фото
Наглость зазнавшихся солдат превосходит все, что только можно себе представить. Всех уехавших заместили молодежью, невообразимо распущенной и разгульной. Государь и Государыня, несмотря на растущие со дня на день неприятности, все же надеются, что найдутся между оставшимися верными хоть несколько человек, которые попытаются их освободить. Никогда еще обстоятельства не складывались более благополучно для побега, чем теперь.
Ведь при участии полковника Кобылинского, на которое в этом деле заранее можно с уверенностью рассчитывать, так легко обмануть бдительность наших тюремщиков, особенно если принять во внимание, что эти люди, совершенно распустившиеся, крайне халатно несут службу. Достаточно всего нескольких стойких, сильных духом людей, которые бы планомерно и решительно вели дело извне. Мы уже неоднократно предпринимали шаги в этом направлении по отношению к Императору, настаивая, чтобы он держался наготове на случай ожидаемой возможности. Он ставит здесь два условия, сильно осложняющие дело: он ни в коем случае не может допустить, чтобы Семья разлучилась и чтобы пришлось покинуть территорию России.
Императрица мне уже говорила раз по этому поводу: «Ни за что на свете я не хотела бы покинуть страну. Мне кажется, что если бы нам пришлось уехать за границу, то порвалось бы последнее звено, связывающее нас с прошлым, и тогда это прошлое, я чувствую, умрет без возврата».
Понедельник, 18 марта.
Царская Семья, согласно обычаю, приступает к говению в течение наступающей первой недели Великого поста. Церковные службы утром и вечером. Так как певчие всю эту неделю заняты и не могут приходить, то Императрица и Великие Княжны поют вместе с диаконом.
Вторник, 19 марта.
После завтрака зашел разговор о Брест-Литовском договоре, недавно подписанном. Император по этому поводу выразился так: «Это – позор для России и равняется самоубийству. Никогда бы я раньше не поверил, что император Вильгельм и германское правительство могут унизиться до пожатия рук этим грязным людям, предавшим свою Родину.
Император Николай II и германский кайзер Вильгельм II. Фото
Но я уверен, что это не принесет им счастья: не таким способом спасают свою страну от гибели».
Когда немного спустя князь Долгоруков заговорил о том, что, по газетным сообщениям, в договоре есть статья, согласно которой германцы требуют, чтобы Царская Семья была выдана им целой и невредимой, - Император воскликнул: «Если это не маневр с их стороны, чтобы меня дискредитировать в глазах народа, то этим, во всяком случае, они наносят мне оскорбление». А Императрица вполголоса добавила: «После всего, что они сделали Государю, я предпочитаю умереть в России, чем быть спасенной немцами».
Императрица Александра Феодоровна
Пятница, 22 марта.
После вечерней службы все исповедались: дети, прислуга, свита и, наконец, Государь и Государыня.
Суббота, 23 марта.
Сегодня утром в половине восьмого пошли в церковь. Таинство святого причащения.
Вторник, 26 марта.
Из Омска прибыл отряд красных силой больше ста человек; в Тобольском гарнизоне это первые солдаты-большевики. У нас отнята последняя надежда на побег…
Продолжение следует (там будут и ссылки на использованные материалы)